Байка к днюхе

[truvo]

Сегодня же у нас День милиции вроде как.

В "Контакте" в чате один парень выложил байку свою, просто поделиться с друзьями (без повода)...

Мне понравилась эта история, и я поинтересовался, можно ли ее скопировать куда-нибудь. Автор не возражал.

Ну может кто и не знал, а я скажу. Новая форма ВВС для офицеров сильно похожа на старую полицейскую. Темно-синяя такая, солидная. С фуражечкой.. Меня в ней обыватели частенько принимают за работника прокуратуры. Особенно осенью-зимой, когда шевроны, вопиющие о принадлежности к армии, скрыты под пальто (темно-синим).
И вот едем мы с товарищем, тоже офицером, в Ростов. Поезд катит, колеса вертятся, жизнь в окнах фонарями мигает. Оба едем по служебным делам, потому трезвы и алкоголь втягивать не намерены. Что не мешает проявить здравое чувство юмора. Пусть и в ущерб здравому рассудку других пассажиров. Ну мы и проявили.
Через пять вагонов в том же поезде тоже наш офицер ехал. Конец года же, все в штаб гоняем. Ну слово за слово, ехать скучно, пошли навещать товарища. Дима, сосед мой, был в форме. Темно-синей. Я успел переодеться, выглядел малость разбойно, хоть и бесконечно обаятельно. Футболка на мне с Джоном и Йоко, поперек груди надпись «War is over!», пацифик, фенечки, все дела. Ну нравится мне неформальный стиль одежды в будние дни после 18.00 (если не дежурю). Ибо формальный с 09.00 до 18.00 успевает малость приесться. Идем, значит. Дима весь такой (темно-синий) при звездах и погонах, с портфелем в руке. Ни дать, ни взять – бравый опер былых времен. Того и гляди заорет «Горррбатый! Я сказал -Горррбатый, ннах!». И Горбатый бы сразу вылез, будьте уверены. С парнями в темно-синем лучше не шутить, это у нас всех в генетике прописано. А за Димой я, в образе отставного андеграундного кавалериста, барона на доверии , графа Тузенбобель-Марлинского.
Ну меня вдруг пробило пошутить. Я начал дергать Диму за рукав кителя и причитать. «Слышь, начальник. Э, слышь? Да давай замнем по-людски, че… Ну слышь? Ну я сейчас все решу, заяву заберут, там все ровно будет, начальник. Ну стой, давай поговорим.» Дима все понял сразу. Лицо у Димы каменное. Дима идет в темно-синем и важно повторяет «Сейчас разберемся, гражданин. Пройдемте.» И по портфельчику так – хлоп ладошкой. Молодец, парень, четко подыграл.
Так мы и шли через вагоны. В тамбурах ржали до истерики, потом открывали дверь и спектакль заново начинали. Пассажиры любопытно таращились из купе, принимали все за чистую монету и были явно очень довольны. Моя (ми)полиция меня бережет, здорово же.
Короче навестили мы товарища, вернулись. Дима переоделся. Оказался еще большим чем я любителем неформальной одежды в неслужебное время. Дима шорты надел. С пальмами. Шорты с пальмами, понимаете? С пальмами шорты. И майку-алкоголичку с полустертым принтом «КиШ». А на шортах пальмы же. И тапки из убитых радиацией тушканов. И пальмы. Да твою ж мать…
Дима нарядился в этот походный комплект гуру из Бобруйска и собрался пить чай. Да куда там. Он не с тем человеком в вагон сел. Ну или с тем, тут уж как посмотреть. Я сразу понял, что делать дальше. И оделся в свое темно-синее...
Через десять минут мы шли по тем же вагонам. Только в этот раз уже Димон горланил: «Начальник, ну не бузи. Да давай порешаем. Да я сейчас знаешь куда позвоню, если по-доброму не поговорим, а? Да там =Автоцензор: Правила форума 2.1. Применение нецензурных слов и выражений на любом языке к участникам любого обсуждения и обсуждаемым темам, угрозы и оскорбления других пользователей.= Изменить Удалить nahui больше меня виноват, ты людей спроси. Ну начальник!». Я же в свою очередь вещал алюминиевым голосом «Пройдемте, гражданин. Там разберемся.». И хлопал ладошкой по димкиному портфелю. Без портфеля было никак.
Спасали тамбуры. Там мы выпускали хохот из себя. Это помогало держать лицо в следующем вагоне.
У пассажиров захрустели сознания. Они отбросили всякое стеснение и потеряно заглядывались на нас. Их магическое «Данунах….» шелестело нам вслед.
Военные -это люди далекие от гуманизма. Уж коли рушить окружающим парадигму, то рушить основательно. Мы прошлись по вагонам в третий раз. Оба просто шли и молчали. Оба в темно-синем. Портфель носили по очереди. Тишина стояла гробовая. Пассажиры косились из-под одеял и была в их глазах какая-то неземная тоска. Вера в собственную адекватность уходила из их сердец. Треск их рвущихся умов был слышен на станциях еще до прибытия туда поезда.
Старлей, которого мы в итоге навестили трижды за час, отпаивал нас чаем и просил убраться восвояси. Сказал, по нашей милости ему самому теперь в форме из купе лучше не выходить. Особенно в темно-синей. The end.