Лебедев Иван Никифорович.
Добавлено: 28 ноя 2011, 19:26
Мой товарищ написал здесь : http://www.facebook.com/lebedev.ivan/po ... 6477275061
"Лебедев Иван Никифорович.
1916 года рождения.
Мой дед.
Умер 24 ноября 2011 года в возрасте 95 лет.
Люди той эпохи прошли такие ужасы и невзгоды, что путем безжалостной нечеловеческой селекции история оставляла в живых лишь самых стойких.
Он был как раз из таких.
Военный, он исколесил полстраны и уже полвека жил с моей бабушкой в двухкомнатной хрущевке, полученной ими в 60-е.
Ни разу не был за границей, да и не стремился.
Воспитав двоих сыновей, всю оставшуюся жизнь он видел во внуках, фактически, в силу разных обстоятельств, воспитав меня и моих двоюродных брата и сестру.
Другим смыслом жизни, сколько его помню, был для него сад.
Так он называл шесть соток в садоводческом товариществе, которые изначально представляли собой болотистую низину, и были превращены им в участок, с которого кормилось несколько семей многочисленной родни до самого момента продажи лет восемь назад.
Уже практически слепой и слабослышащий, он продолжал каждый день с апреля по ноябрь ездить на велосипеде в свой «сад» и решился на продажу, только когда уже решил для себя, что всё, не может больше.
Последние несколько лет он провел практически в четырех стенах, ухаживая за бабушкой, Аннушкой, как он ее называл, которая в эти годы не вставала с постели, и выходя из дома только за продуктами в ближайший магазин.
Мы, и сыновья, и внуки, старались навещать их с бабушкой по выходным, возили им гостинцы, рассказывали новости, привозили правнуков.
Они, как всегда, хотели бы видеть нас чаще, а у нас периодически находились разные важные дела, о чем сейчас остается только сожалеть.
Весной я пообещал ему отвезти его к себе на дачу, показав, что стало с участком за те 15 лет, что он его не видел.
Дед ждал поездки полгода.
За месяц до смерти произошло событие, которое придало ему силы жить дальше, несмотря на предельную усталость, и оно же отчасти предопределило его уход.
У деда появилась мечта.
Им позвонили из управления соцзащиты, и сообщили, что всем ветеранам – участникам обороны Москвы, нескольким сотням оставшихся в живых, правительство Московской области решило выдать по автомобилю.
Лада-Калина.
Подавив усмешку – перед выборами решили признать заслуги, выдав от щедрот душевных машину человеку, с трудом передвигающемуся по квартире – дед решил подарить машину мне «на память».
Я с трудом представлял себя за рулем отечественного автомобиля, но, желая сделать деду приятное, с удовольствием согласился.
«Представляю, как мы с Ваней (это я, его тезка) сядем в машину, и поедем к нему на дачу», рассказывал он своей Аннушке.
Он оформил на меня доверенность, и довольно улыбался, когда нотариус хвалила его за то, что хорошо написал в доверенности ФИО, по памяти, ничего уже не видя.
Когда формальности с документами были улажены, он выглядел абсолютно счастливым.
А мне в голову пришла мысль, что теперь у него закончились стимулы к продолжению жизни.
Я отмахнулся от нее, не желая думать о плохом.
И смысл в самом деле оставался.
Та самая обещанная поездка на дачу.
И за четыре дня до его смерти мы посадили деда в мою машину, и поехали на дачу.
Взяв его под ручку, мы обошли весь участок, дом, дед не поленился подняться на второй этаж дома, все ощупал, интересовался какими-то мелочами, давал советы по подготовке садовых растений к зиме.
После поездки он не спал ночь, а на все вопросы Аннушки отвечал: «Восхитительно».
И вот в четверг его не стало.
Это были самые светлые похороны и поминки из тех, на которых мне приходилось присутствовать.
Он ушел, когда ему уже незачем стало здесь оставаться.
И вот на следующий день после похорон мне позвонили из всё того же управления соцзащиты и, сказав, что не могут дозвониться до деда, поинтересовались, может ли он присутствовать на встрече мэра города с ветеранами в ближайший вторник.
«Не сможет, боюсь, вы опоздали», ответил я.
Высказав дежурные соболезнования, участливая дама-соцработник предположила, что машину, тем не менее, я смогу забрать, и назвала дату и время, к которому необходимо подъехать в автосалон.
А сегодня, в понедельник, та же участливая дама известила меня, что в связи со смертью Ивана Никифоровича машину я забрать не смогу.
Бабушка, кстати, тоже ветеран войны, но ей было сказано, что поскольку она потеряла свидетельство о вручении медали «За оборону Москвы», на машину рассчитывать не может.
Мне не нужна эта машина.
Но мне стыдно, что из-за бездушной буквы закона и равнодушия чиновников мечте деда не суждено сбыться.
Если бы не сегодняшний звонок, я никогда бы не написал это письмо."
"Лебедев Иван Никифорович.
1916 года рождения.
Мой дед.
Умер 24 ноября 2011 года в возрасте 95 лет.
Люди той эпохи прошли такие ужасы и невзгоды, что путем безжалостной нечеловеческой селекции история оставляла в живых лишь самых стойких.
Он был как раз из таких.
Военный, он исколесил полстраны и уже полвека жил с моей бабушкой в двухкомнатной хрущевке, полученной ими в 60-е.
Ни разу не был за границей, да и не стремился.
Воспитав двоих сыновей, всю оставшуюся жизнь он видел во внуках, фактически, в силу разных обстоятельств, воспитав меня и моих двоюродных брата и сестру.
Другим смыслом жизни, сколько его помню, был для него сад.
Так он называл шесть соток в садоводческом товариществе, которые изначально представляли собой болотистую низину, и были превращены им в участок, с которого кормилось несколько семей многочисленной родни до самого момента продажи лет восемь назад.
Уже практически слепой и слабослышащий, он продолжал каждый день с апреля по ноябрь ездить на велосипеде в свой «сад» и решился на продажу, только когда уже решил для себя, что всё, не может больше.
Последние несколько лет он провел практически в четырех стенах, ухаживая за бабушкой, Аннушкой, как он ее называл, которая в эти годы не вставала с постели, и выходя из дома только за продуктами в ближайший магазин.
Мы, и сыновья, и внуки, старались навещать их с бабушкой по выходным, возили им гостинцы, рассказывали новости, привозили правнуков.
Они, как всегда, хотели бы видеть нас чаще, а у нас периодически находились разные важные дела, о чем сейчас остается только сожалеть.
Весной я пообещал ему отвезти его к себе на дачу, показав, что стало с участком за те 15 лет, что он его не видел.
Дед ждал поездки полгода.
За месяц до смерти произошло событие, которое придало ему силы жить дальше, несмотря на предельную усталость, и оно же отчасти предопределило его уход.
У деда появилась мечта.
Им позвонили из управления соцзащиты, и сообщили, что всем ветеранам – участникам обороны Москвы, нескольким сотням оставшихся в живых, правительство Московской области решило выдать по автомобилю.
Лада-Калина.
Подавив усмешку – перед выборами решили признать заслуги, выдав от щедрот душевных машину человеку, с трудом передвигающемуся по квартире – дед решил подарить машину мне «на память».
Я с трудом представлял себя за рулем отечественного автомобиля, но, желая сделать деду приятное, с удовольствием согласился.
«Представляю, как мы с Ваней (это я, его тезка) сядем в машину, и поедем к нему на дачу», рассказывал он своей Аннушке.
Он оформил на меня доверенность, и довольно улыбался, когда нотариус хвалила его за то, что хорошо написал в доверенности ФИО, по памяти, ничего уже не видя.
Когда формальности с документами были улажены, он выглядел абсолютно счастливым.
А мне в голову пришла мысль, что теперь у него закончились стимулы к продолжению жизни.
Я отмахнулся от нее, не желая думать о плохом.
И смысл в самом деле оставался.
Та самая обещанная поездка на дачу.
И за четыре дня до его смерти мы посадили деда в мою машину, и поехали на дачу.
Взяв его под ручку, мы обошли весь участок, дом, дед не поленился подняться на второй этаж дома, все ощупал, интересовался какими-то мелочами, давал советы по подготовке садовых растений к зиме.
После поездки он не спал ночь, а на все вопросы Аннушки отвечал: «Восхитительно».
И вот в четверг его не стало.
Это были самые светлые похороны и поминки из тех, на которых мне приходилось присутствовать.
Он ушел, когда ему уже незачем стало здесь оставаться.
И вот на следующий день после похорон мне позвонили из всё того же управления соцзащиты и, сказав, что не могут дозвониться до деда, поинтересовались, может ли он присутствовать на встрече мэра города с ветеранами в ближайший вторник.
«Не сможет, боюсь, вы опоздали», ответил я.
Высказав дежурные соболезнования, участливая дама-соцработник предположила, что машину, тем не менее, я смогу забрать, и назвала дату и время, к которому необходимо подъехать в автосалон.
А сегодня, в понедельник, та же участливая дама известила меня, что в связи со смертью Ивана Никифоровича машину я забрать не смогу.
Бабушка, кстати, тоже ветеран войны, но ей было сказано, что поскольку она потеряла свидетельство о вручении медали «За оборону Москвы», на машину рассчитывать не может.
Мне не нужна эта машина.
Но мне стыдно, что из-за бездушной буквы закона и равнодушия чиновников мечте деда не суждено сбыться.
Если бы не сегодняшний звонок, я никогда бы не написал это письмо."
